Омск Достоевского

На карте мира множество городов, связанных с именем Ф.М. Достоевского. Писатель бывал в Берлине и Дрездене, Генуе и Париже, Баден-Бадене и Лондоне, Милане и Женеве, Венеции и Кёльне.

Но только три города созвучны духовной биографии великого писателя. Это Москва, Петербург и Омск.

В Москве Достоевский родился. Там прошло его детство.

Петербург. Романы Достоевского увековечили строгий строй петербургских улиц, бесконечность мостов, замкнутую настороженность дворов, стёртые ступени лестниц старых домов. Сколько написано им об этом городе! Атмосфера петербургской жизни одухотворяет тексты великого писателя: в Петербурге взошла его литературная слава. Там он жил и работал. Там, в Александро-Невской лавре обрёл своё последнее пристанище.

В триаде Москва — Петербург — Омск наш город занимает особое место. Здесь писатель провёл четыре года каторги (с 23 января 1850 года) и ещё несколько недель — в феврале 1854, после выхода из острога, да ‘трое или четверо суток’ в июле 1859, при окончательном прощании с Сибирью. Период жизни, о котором надо бы забыть, вычеркнуть из памяти, никогда к нему не возвращаться. Однако для Достоевского Омск оказался не просто точкой на географической карте его биографии. Омскими впечатлениями жизнь и творчество великого писателя пронизаны, как крона могучего дерева бывает пронизана лунным светом. В омском каторжном остроге мировоззрение Достоевского подверглось суровому испытанию.

Достоевский с детства был религиозным человеком. На каторге же ему пришлось жить среди тех, ‘на ком потускнул образ божий’ — среди убийц, разбойников, воров, бродяг и мошенников. И чем больше жизнь предоставляла доводов в пользу неверия и сомнения, тем более сильную ‘жажду верить’ испытывал Достоевский. Она стоила ему ‘страшных мучений’. Пройдя через них, он выработал ‘символ веры’, в котором всё ‘ясно и свято’: ‘верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее, и совершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть’.

Эта формулировка ‘символа веры’, сделанная на новом этапе духовного развития напоминает о максималистском утверждении юного Достоевского: ‘Человек есть тайна. Её надо разгадать, и ежели будешь её разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время’. С юных лет у Достоевского выработалось чувство симпатии к ‘чёрному народу’. В ‘Дневнике писателя’ за 1873 год он рассказывает о том, как, будучи маленьким мальчиком, испугался волка. И как огромный мужик Марей успокоил и защитил его. Эти воспоминания помогли Достоевскому на каторге не только выстоять, но и ‘под грубой корой отыскать золото’ — ‘между разбойниками’ отличить людей. Писатель находит среди них ‘характеры глубокие, сильные, прекрасные: И не один, не два, а несколько. Иных нельзя не уважать, другие решительно прекрасны’.

Достоевский, дворянин всего лишь во втором поколении, с гордостью осознавал свою принадлежность к русскому дворянству. Однако на каторге он впервые испытал сожаление по поводу своего происхождения — оно препятствовало ему войти в доверенность к арестантам — ведь большинство из них совершило свои преступления именно против дворян. ‘Вы, дворяне, железные носы, нас заклевали. Прежде господином был, народ мучил, а теперь хуже последнего, наш брат стал’, — слышал Достоевский все четыре года.

В Омске Достоевскому впервые пришлось жить одной жизнью с народом. Он тяжело работал на кирпичном заводе, обжигал и толок алебастр, трудился в инженерной мастерской, разгребал снег на улицах Омска. Вечерами, когда закрывали острожные казармы, Достоевского окружали ‘шум, гам, хохот, ругательства, звук цепей, чад и копоть, бритые головы, клеймёные лица, лоскутные платья’. Во все четыре года писатель не мог иметь бумагу, перо и чернила: ему было запрещено писать.

В тяжелейших условиях каторги Достоевский остался ‘человеком между людьми’. Сострадание к ‘несчастным’, отсутствие ‘петушиной замашки быть впереди во всех местах и во что бы то ни стало’ — расположило к нему многих каторжан. Достоевский учил их грамоте, попадая в военный госпиталь, старался помочь прошедшим жестокое наказание, вместе с арестантами поставил спектакль в остроге. Постепенно омские каторжане тоже сумели разглядеть в Достоевском человека. Многие из них были благодарны ему за помощь. Это дало возможность писателю сказать после выхода из острога: ‘Сколько я вынес из каторги народных типов, характеров! Я сжился с ними и потому, кажется, знаю их порядочно. Сколько историй бродяг и разбойников и вообще всего чёрного, горемычного быта! На целые томы достанет. Что за чудный народ’.

В судьбе писателя принимали участие и омские военные, а также некоторые чиновники Главного управления Западной Сибири. Среди этих людей нельзя не назвать Алексея Фёдоровича де Граве (1793-1864) — коменданта Омской крепости. Один из главных омских военных начальников, он был всегда на виду. Открытая помощь политическому преступнику Достоевскому могла поставить крест на его карьере. Однако именно благодаря А.Ф. де Граве писатель ни разу не был подвергнут в Омске телесному наказанию, ни разу не был направлен на работы, которые могли погубить его здоровье. ‘Комендант был человек очень порядочный’, — напишет о нём впоследствии Ф.М. Достоевский.

К.И. Иванов, зять декабриста И.А. Анненкова, был Достоевскому ‘как брат родной’, сделал для него ‘всё, что мог’. К.И. Иванов служил в то время адъютантом начальника инженеров Сибирского отдельного корпуса. В ведении военных инженеров находилась и арестантская рота. Главный врач военного госпиталя Иван Иванович Троицкий и его жена Мария Николаевна, инспектор классов Сибирского кадетского корпуса Иван Викентьевич Ждан-Пушкин и Александр Иванович Сулоцкий, священнослужитель этого корпуса; унтер-офицеры линейных батальонов ??4 и 5 Брылкин, Хованский, Осипов, Соколов — это о них Достоевский писал брату: ‘Если б не нашёл здесь людей, я бы погиб совершенно’. Среди них нельзя не назвать и семью Капустиных. Яков Семенович Капустин (1792-1859) в омские годы Достоевского занимал должность начальника отделения Главного управления Западной Сибири. Это его впоследствии Достоевский упомянет в ‘Записках из Мёртвого дома’ как ‘старинного, заслуженного и хлебосольного чиновника’. В гостиной жены Я.С. Капустина — Екатерины Ивановны, урождённой Менделеевой (1816-1901), собирался ‘цвет омской интеллигенции’.

Дом Капустиных был в середине прошлого века одним из немногих мест в Сибири, где можно было интересно провести досуг. Однако здесь не только музицировали и говорили о литературе, но и обсуждали возможности помощи ‘несчастным’ из омского острога. Вспоминая Капустиных, Достоевский говорил, что они ‘люди простодушные и благородные, с хорошим сердцем’.

В 1854 году, выйдя из каторги, Достоевский, согласно приговору, был направлен в Семипалатинск, где определен в 7-й линейный сибирский батальон. Срок службы в приговоре не указывался. Призывали тогда на 25 лет. Это означало, что Достоевскому предстояло служить в солдатах весь этот срок. За писателя хлопочут друзья, да и сам он неоднократно обращается в Петербург с просьбами об отставке. ‘Вот мечта моя, — писал Достоевский, — быть уволенным из военного звания и поступить в статскую службу, где-нибудь в России <:> Но не службу ставлю я главною целью жизни моей <:> Я желал бы иметь позволение печатать <:> Есть у меня убеждение, что только на этом пути я мог бы истинно быть полезным’.

Именно после Омска написаны все великие романы Достоевского. И в каждом из них — эхо омских впечатлений.

Сколько преступников повидал Достоевский в Омске! Скольким из них наказание было вынесено несправедливо, применялось или чрезмерно сурово, или, напротив, чрезвычайно легко. По-разному относились они и к своим преступлениям, и к полученным наказаниям. Каждого из них привела в острог ‘своя повесть’. Тут были ‘свои особые законы, свои костюмы, свои нравы и обычаи, жизнь — как нигде, и люди особенные’. Писатель получил в Омске пищу для размышлений, наблюдений и выводов. Прав был П.П. Семёнов-Тян-Шанский, говоря, что ‘пребывание в ‘Мёртвом доме’ сделало из талантливого Достоевского великого писателя-психолога’. ‘Преступление и наказание’, ‘Идиот’, ‘Бесы’, ‘Подросток’, ‘Братья Карамазовы’ — в каждом их этих романов есть страницы, созданные под влиянием омских впечатлений.

Размышления о ‘почве’, ‘русской идее’, о вселенской, объединяющей и животворящей миссии России, призыв ‘гордому человеку’ смириться и потрудиться на родной ниве — родом из Омска, из тех кратких и бесконечно долгих четырёх лет, когда Достоевский был как ‘ломоть отрезанный’.

Дом комендантов Омской крепости, бывшая гауптвахта, бывшее здание кадетского корпуса, лютеранская кирха, Тарские и Тобольские ворота — считанные и тем более драгоценные вехи нашей памяти о великом писателе.

Именем Достоевского названы улица, библиотека, литературный музей, классический университет. В 2001 году, в год 180-летия со дня рождения писателя, в створе Тарских ворот, через которые когда-то в Омск ввезли Достоевского, воздвигнут памятник. В 2005 году завершилось издание уникального полного собрания сочинений Ф.М. Достоевского. Оно состоит из 18 томов (в 20-ти книгах) и включает в себя не только новые научные статьи и комментарии известных учёных-достоевсковедов, но и огромный свод впервые атрибутированных текстов писателя. Впервые в собрание сочинений Достоевского включены его авторские рисунки. Издание было осуществлено по инициативе и финансовой поддержке губернатора, Председателя правительства Омской области Л.К. Полежаева.

Сегодня Омск — это крупный промышленный и культурный центр, город, где живут любознательные школьники и студенты, вдумчивые ученые: музейщики, краеведы и преподаватели вузов. Это и архитекторы, дизайнеры, просвещённые руководители самого высокого ранга, заинтересованные в сохранении и преумножении культурных традиций, корневой жизни великой России. Это и тысячи туристов со всех концов света, которые приезжают в Омск к Достоевскому, потому что в нашем городе становится более понятным не только его творчество, но и судьба писателя.

Омск созвучен Достоевскому.