Новости
Александр Лейфер
БОГАТСТВО БОРИСА ГВОЗДЕВА
Не получилось у меня побывать на вечере, посвящённом 90-летию омского писателя Бориса Гвоздева (1921 — 2006), устроенном недавно в Литературном музее. Собирался. Но обстоятельства не пустили. До сих пор как-то не по себе от этого. Ведь я дружил с ним, много раз поднимался на пятый этаж стандартного панельного дома на Волочаевской улице, где под самой крышей располагалась его однокомнатная квартира. Здесь, в спартанской обстановке, среди своих книжек и папок (чуть ниже об этих папках я скажу особо) он прожил много лет, переехав из родного Ленинского, железнодорожного района, где родился, вырос, где прошла предыдущая часть жизни.
По своей первой специальности Борис Сергеевич был педагогом — всю жизнь преподавал русский язык и литературу в вечерней школе. Второй его любовью было сочинительство. Пробовал себя в разных жанрах — писал и стихи, и рассказы. Но преуспел как автор документальных сочинений.
Вначале расскажу о двух его книгах, связанных с войной. Причём, поскольку книги эти носят характер автобиографический, рассказ свой выстрою соответствующим образом.
В 1997 году Борис Гвоздев выпустил в издательстве Омского педуниверситета повесть ‘Моонзундский дневник’. Его главный герой — омич Павел Летов призван осенью 1940 года на действительную службу. Служить пришлось в недавно ставшей советской Эстонии — на большом острове Эзель, входящем в Моондзунский архипелаг. Здесь, в городке Круассаре, располагался батальон связи, где начались армейские будни сибирского паренька. ‘Не просто,- читаем в книге, — было служить на территории Эстонии, только что вошедшей в состав Союза. Часть её населения косо смотрела на воинов. В Круассаре и за его пределами появлялись листовки антисоветского содержания. Нет-нет пропадали наши военнослужащие, затем обнаруживались трупы некоторых из них’.
Павел Летов — это, конечно же, сам Борис Гвоздев. Вымышленное имя понадобилось автору, видимо, для того, чтобы свободнее строить сюжет своего повествования. А сюжет отражает реальные исторические события. Началась война, советские части, расположенные на эстонских островах, оказались далеко за линией фронта, которая быстро продвигалась на восток. Но здешняя ‘малая’ война тоже была жестокой и кровопролитной. Окружённая со всех сторон врагом, горстка солдат дралась до последней возможности, красноармейцы гибли один за другим, отвлекая противника от его движения к Ленинграду. Всё было кончено через несколько месяцев — в сентябре 1941-го:
Другая повесть Б.Гвоздева ‘Пропуск на волю’, хоть и была напечатана раньше ( в миниатюрном журнале ‘Капля’ ? 3 за 1995 год), но хронологически описываемые в ней события продолжают сюжетную линию ‘Моондзунского дневника’. На этот раз главного героя зовут Павел Плотов. Мы встречаемся с ним в сентябре 1941-го, когда он бредёт в колонне пленных по одному из эстонских островов. Повесть посвящена жутким подробностям фашистской неволи, лагерного быта, истории отчаянного поступка — побега из плена.
Написав и напечатав два этих произведения, автор как бы освободил свою душу от груза тяжёлых воспоминаний. А документальная литература о Великой Отечественной войне пополнилась нужными, правдивыми, выстраданными страницами.
Есть у меня ещё одна книга Бориса Гвоздева. Она без всякого преувеличения уникальна. Аналогов ей нет. Имею в виду ‘Ключи от прошлого (сибирские легенды и предания )’ — Омск, 1998. Это история народа , рассказанная самим народом. Сибирские легенды и предания были в разное время записаны от самых разных людей — инженера и учителя, железнодорожника и повара, писателя и колхозника, шофёра и бухгалтера. А география записей! Это не только Омск, но и Тобольск, Ханты-Мансийск, Калачинск, Екатеринбург, Новосибирск, Тюмень, Тара, Челябинск, Исилькуль: Источник этой книги многолик и интернационален: русские, казахи, украинцы, немцы, татары, народы Крайнего Севера:
Перед тем, как стать книгой, многие из составивших её легенд печатались в периодике. Несколько раз — в альманахе нашей писательской организации ‘Складчина’. Вот посвящённая 280-летию Омска большая публикация ‘Город на двуречье’ (‘Складчина-2’, 1996). Вот ‘Сказания земли омской’ (‘Складчина-3’, 1997), и первая и вторая публикации заканчиваются перечислением фамилий, например, вот таким: ‘Собиратель приносит благодарность землякам , чьи устные пересказы преданий и легенд использованы в данной публикации, это бухгалтер В.А. Лесницкий (Тара), шофёр Е.В. Гриб (Омск), писатель М.С.Шангин, учитель М.М. Кононов (Омск), С.А.Борзенков (Калачинск), писатель А.Э. Лейфер (Омск), полковник милиции М. К. Махров, бухгалтер А.В. Гурский (Тара), возчик О.Ш. Джаманханов (Исилькуль), ученица А. Битюкова (Омск), А.П. Степанов (с. Серебряное), Сыргазбаев (Москаленский р-н), ученица Л. Яковлева (Омск), мастер профтехучилища И.Г. Шереметьев (Омск), ученица Н. Хохлова (Омск), рабочий Г.М.Петров (Омск), З.Д. Толкачёва (Таврическое), Ю. Наскырбаева (Полтавский р-н), учительница Л.Ф. Митюгова (Омск), писатель М.П.Малиновский (Омск), профессор А.Д. Колесников (Омск).
Для наглядности расскажу, что пересказал Борису я. Это была легенда , услышанная в Усть-Ишимском районе на пристани Скородум. Там мне рассказали историю этого названия. Будто бы много лет назад , в столыпинские времена, переселенцы-разведчики, выбиравшие место для того, чтоб перевезти сюда своих земляков из далёкой западной губернии, остановились здесь . Красота кругом -в Иртыше рыба плещется, в лесу полно грибов, ягод, дичи всякой, на заливных лугах трава по пояс… Нравится здесь мужикам, но все смотрят на самого старшего, самого умного и опытного — что он скажет. А он с решением не торопится, молчит, думает, самокрутку докуривает: И тут самый молодой, самый нетерпеливый не выдержал: ‘Ну, что ты, отец, долго так думаешь, неужели не нравится, сколько мест уже прошли, а такой благодати ещё не видели — давай скорей думай!’ ‘Ишь ты — ‘скорей думай, скорей думай’, скородум какой выискался!..’ — передразнил молодого старик. А потом встал, ещё раз поглядел вокруг и хлопнул шапкой о землю: ‘ А ведь прав ты, однако! Это место и мне по душе! ‘ Так и стали потом новую деревню звать — Скородум.
Помню, он не просто записал мой рассказ, а долго выпытывал подробности: когда именно я был в Усть-Ишиме, кто конкретно мне рассказал эту легенду, какого возраста был этот человек, к какой профессии относился: Всё это потом было включено им в картотеку, на отдельную карточку. А карточек таких накопилось за почти сорок лет собирательства более трёхсот. Разложенные по папкам, по темам они составляли главное богатство Бориса Сергеевича. В книгу ‘Ключи от прошлого’ , которую он считал главной в своей литературной работе, вошло лучшее. В том числе и привёзённая когда-то мной с севера Омской области история, ставшая в гвоздевской интерпретации новеллой ‘Вначале — имя’ в разделе ‘Секреты топонимики’.
Опоэтизированные народным воображением далёкие исторические события предстают перед нами в необычном, неофициальном, если так можно выразиться, ракурсе. Были даже случаи, когда профессиональные историки высказывались по поводу якобы встречающихся в гвоздевских публикациях неточностей и неверных с точки зрения строгой науки толкований. Но, как говаривал ещё незабвенный Козьма Петрович Прутков, ‘специалист подобен флюсу: полнота его одностороння’. Порой иному , не обладающему широтой литературного взгляда профессионалу, трудно воспринять ту или иную легенду, в которой запечатлён нестандартный народный взгляд на исторические факты и события. А ведь здесь иной раз некая ‘неправилинка’ дорога нам именно самим фактом своего существования.
Эта необычная и нужная книга ушла тогда, что называется, влёт, тотчас же превратившись в библиографическую редкость. Хотя, насколько я помню, тираж её допечатывался. Переиздать бы её, хотя бы частично: Сейчас, в преддверии трёхсотлетия Омска, она наверняка была бы востребована. Особенно, если выпустить её с хорошим изобретательным оформлением. Ведь у Б. Гвоздева много легенд, непосредственно касающихся нашего города, — ‘Город богов’, ‘Чёртова яма’, ‘Тайна Ильинской церкви’, ‘Каторжник-мститель’, ‘Любина роща’, ‘Имя для посёлка’, ‘Парижский’ мост’, ‘Сад, сожжённый слезами’, ‘Звезда адмирала’, ‘Веер Натальи Пушкиной’, ‘Сирень Врубеля’:
А пока помянем добрым словом рядового солдата Великой войны, учителя-словесника и сибирского литератора, богатого человека, всё своё богатство оставившего нам, — Бориса Сергеевича Гвоздева.
